Армянская колония Армавира

Л. А. Погосян

ГЛАВА ВТОРАЯ. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АРМАВИРА

Содержание книги :: Содержание раздела

1. ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ НАСЕЛЕНИЯ АРМАВИРА

До окончательного присоединения Северного Кавказа к России русское правительство воздерживалось от радикальных законодательных мер как в поземельном, так и в правовом отношении горских народов.

Учитывая внутриполитическое неустойчивое положение в крае, необходимость поощрения горских народов и особенно местной феодальной знати, правительство было вынуждено временно признать их права и некоторые привилегии в отношении земельной собственности, потомственного дворянства и крепостного права.

Для армян, осевших в Армавире, также временно сохраняются некоторые права и привилегии, которыми они пользовались в Черкесии.

У Щербины читаем: «Во время перехода горских армян в русское подданство и на русские земли все выходцы числились уздениями 1-й степени, т. е. были дворянами, имели право держать крепостных людей, составляли поместное сословие». Касаясь сословия армавирских армян, Ф. Щербина добавляет, что при основании Армавира у армян существовало два сословия— сами армяне, они же поголовно все двдряне или уздени, и их холопы или рабы—совершенно бесправное, зависящее от господ население.

Однако, как утверждают исследователи истории общественного строя горских народов, уздени в обществе адыгов разделялись на несколько категорий.

Узденская верхушка и богатая узденская знать (уздени 1-й степени или категорий) вместе с адыгскими князьями составляли класс эксплуататоров. Число первостепенных узденей, как отмечают советские историки, во всей Черкесии было крайне ограничено. Однако, на каком основании Ф. Щербина всех поселившихся в Армавире армян считает узденями 1-й степени, неизвестно. На наш взгляд, это мнение ошибочно и не соответствует исторической истине. Здесь также прослеживается односторонний подход к вопросу со стороны буржуазных историков, которые в присущей им манере пытались представить народ однородным, без всяких различий и разногласий. Все черкесские армяне не могли быть первостепенными узденями, т. е. господствующим классом в Черкесии.

Не исключено, что среди армян были зажиточные люди, владевшие земельной собственностью, многочисленными крепостными и считавшиеся узденями 1-й степени. В официальных документах XIX века упоминаются богатые горские армяне, которые, имея тесные экономические связи с горской феодальной знатью, непереселились в Армавир, остались в горах. Надо предполагать, что в Армавир водворилась только незначительная часть этих армян.

По сохранившимся сведениям, армяне в Черкесии составляли свободное сословие, некоторые из них имели крепостных крестьян. На наш взгляд, не было бы ошибкой отнести этих армян к категории свободных узденей, которые считались вассалами князей или первостепенных узденей.

Мелким вассалам-узденям всех остальных степеней или категорий принадлежала часть скота, земель и крепостных. Юридически они считались свободными, но фактически находились в административной и земельной зависимости у феодалов.

Они были не чем иным, как свободными крестьянами-общинниками, которые впоследствии составили подавляющее большинство Армавира. Именно этот серединный, промежуточный слой (узденей—крестьян-общинников) составлял ту социальную основу, на которой, после окончательной утраты пережитков родового быта и постепенного укрепления новых капиталистических отношений, сформировались два основных класса—богатая кулацкая верхушка и крестьянская беднота. Несомненно, что среди армян, поселившихся в Армавире, были также неимущие бедные крестьяне-общинники.

После перехода в Армавир местное военное начальство учредило определенные права и привилегии для тех армян, которые несли военную службу в русской армии. С первых же дней основания армянского поселения армавирцы создают свою милицию (вооруженную дружину), состоящую исключительно из армян. Русское правительство покровительствовало им в благодарность за военные услуги, произведя их в юнкера и офицеры.

В 1843 году по совету генерала Безобразова черкесские армяне в присутствии офицеров и войска торжественно присягли Российской империи.

В 1850 г. по собственному желанию армавирских армян была введена воинская повинность. Службу армавирцы несли в своей милиции. В официальных документах 1852, 1853 гг. (журнал генерал-майора Евдокимова) упоминаются военнослужащие армяне, а в одном из них милиция закубанских армян В одном из прошений армавирских армян за последующие годы читаем: «...Многие из наших жителей служили и служат в военной службе в различных частях войск и имеют чины и ордена и приобрели право на потомственное и личное дворянство...».

По сведениям, сообщенным Ф. Щербиной, из черкесских армян «за военные дела и службу» медалями были награждены 12 офицеров, 30 юнкеров и 65 милиционеров.

Военная служба для армавирских армян обеспечивала им льготы в правовом и поземельном отношениях. Многие из доверенных и известных армян-военнослужащих выдвигались на руководящие посты в общественном управлении. В отношении принятия детей их в военные учебные заведения последовало «Высочайшее повеление» от 28 января 1853 года, которым закубанские армяне были приравнены к почетным горским племенам. А после окончательного распределения земельной дачи армавирцам, военным чинам, армянам в числе 17 человек, как уже было сказано, роздано было в частную собственность 3800 десятин земли.

Несомненно все это касалось только служивших в русской армии армян, а в основном военная служба была тяжкой повинностью, лежащей на плечах земледельческого населения Армавира. Армавирцы в своем прошении католикосу Нерсесу Аштаракеци (от 18 апреля 1850 г.) писали: «Военное начальство Кавказа ныне создало для нас такое положение, которого не видали не мы и не наши предки. Мы оказались под таким же игом и более того, чем кубанские ногайцы. Требуют от нас 80 конников, готовых в любую минуту вступить в бой, восемь лошадей для чиновников, четыре конника для пристава, кроме этого с поручением посылают несколько конников далеко от нас к немирным черкесам..».

Таким образом, часть армян, благодаря военной службе, наравне с горцами имела дворянские привилегии. Но в целом армянская община не имела те права и привилегии, которые были дарованы их соотечественникам в других российских поселениях. Сохранилось большое количество прошений армавирцев местному военному начальству, наместнику Кавказа, в которых армяне просили учесть их заслуги перед государством и предоставить им те же права и привилегии. Впервые этот вопрос стал предметом серьезного обсуждения в донесении командира первого крыла войск Кавказской линии генерал-лейтенанта Филипсона наместнику Кавказа в 1859 году. Филипсон, отмечая заслуги армянской общины, находил нужным уважить просьбу последних и предоставить им права и привилегии.

Одновременно он поднимает вопрос об основании города на месте села Армавир, мотивируя тем, что это приведет к процветанию и развитию края в промышленном, торговом и культурном отношении. Филипсон отмечает также еще одно важное обстоятельство: с основанием города население быстро возрастет; проживающие в горах богатые и имеющие сильное влияние в народе армяне могут перенести в город свою торговлю и промышленность. 20 ноября 1859 г. в распоряжении кавказского наместника генерал-адъютанта князя Барятинского Филипсону ясно и четко отмечены основные положения политики царского правительства в отношении армянских поселений в России во второй половине XIX века. Наместник, считая необоснованными утверждения Филипсона, подчеркивает, что по указу о привилегиях от 28 октября 1799 г. ими уже пользуются те, которые по приглашению правительства обосновались в России до 1799 г. Высказывания Барятинского сводились к тому, чтобы развеять все надежды и чаяния армавирцев. «И так уж Правительство наше имело ввиду исключенных из привилегии 1799 г. как обитающих в городах и занимающихся мещанским промыслом, так и сельских обывателей-армян уровнять постепенно в отправлении государственных повинностей с прочими российскими подданными, с коими они пользуются одинаковыми выгодами».

Для армавирских армян, как и для горских племен, сохранились некоторые привилегии, поскольку они выводили с собой с гор крепостных крестьян, которыми они там владели. Правительство признало за ними это право на общем, допущенном для всех горцев основании, по их обычаям. По словам очевидца конца 50-х годов XIX века К. Дульветова, «крестьяне эти составляют и ныне главное богатство армавирцев и чрезвычайно дороги; так, например, за семейства платят от тысячи до полутора тысячи рублей, за одну девку платят от 4—6 сот руб. серебром».

Согласно сохранившимся данным, принадлежащие черкесам рабы—«унауты» лишены были всяких прав, их можно было продать, убить. Проживающие же в самой Черкесии и принадлежащие армянам крепостные «ясверы» пользовались некоторыми правами. Они работали на хозяина определенное время и отдавали ему только половину урожая. Работавшего в поле раба хозяин обязан был охранять с оружием в руках. Каждый «ясвер» имел своего покровителя. Когда нарушались его права, он обращался к покровителю, который и защищал его. Права этих крепостных сохранились также и в Армавире. Посетивший в 1859 г. Армавир царский чиновник так описывает их положение: «Положение крепостных крестьян в Армавире отнюдь не тяжелое. Они имеют право на собственность. Хозяин обязан предоставить им жилье и половину сельскохозяйственной продукции. В случае жестокого обращения и оскорблений они могут обратиться в местный суд. Неженатый крестьянин (крепостной.—Л. П.), найдя для себя невесту и получив согласие ее родителей, заявляет об этом своему владельцу, и последний должен купить для него выбранную им девушку у ее владельца, за что платили 400—600 рублей серебром. Вообще принадлежащие армавирцам крестьяне больше походят на младших членов семьи, чем на крепостных. Последние выполняют все полевые работы наравне со своими владельцами и не отличаются от них резко ни в чем: язык, понятия, образ жизни—одинаковы, только одежда хозяина несколько лучше крестьян. Последние все без исключения магометане».

По сведениям Ф. Щербины, «почти у всех их (армян.— Л. П.) были в самом Армавире крепостные крестьяне и рабы...». Однако, изучение фактического материала показывает, что армавирские армяне совершенно не имели рабов. У них были лишь крепостные крестьяне, которые, в отличие от невольников-рабов, владели имуществом.

Фактически крепостнические отношения в Армавире сохранили черты патриархальности, переплетаясь с пережитками родового быта (использования патриархального обычая «взаимопомощи» и др), которые, конечно, не меняя сущности крепостничества, тем не менее оставили свой отпечаток на внутренней жизни колонии.

По сведениям Щербины, в Армавире было 247 семей крепостных, что составляло приблизительно 1000 душ. По расчетам Дульветова, произведенным в 1859 г., выясняется, что крепостных у армавиоиев было 753.

С первых же дней поселения в Армавире армяне большое внимание уделяли приобщению молодого поколения черкесов к христианскому вероисповеданию. Меняя веру, они лишались поддержки прежних единоверцев и уже не могли уходить от своих хозяев.

Согласно правительственному решению от 1842 г., армяно-григорианская церковь получила права на крещение в христианскую веру магометан. По сохранившимся сведениям, только с 1843 г. по 1852 г., то есть в течение почти 10 лет, армяно-григорианскую веру приняли 109 магометан. Однако, меняя веру, они больше не считались крепостными, так как по указу наместника Кавказа от 1848 г. «новокрещенные отнюдь не могут быть привлекаемы в крепостное состояние... и должны оставаться совершенно свободными».

Русское правительство, поддерживая на первых порах инициативу армян, преследовало определенную цель, в частности, руками самих армавирцев ограничить крепостные права последних. Не располагая соответствующим архивным материалам, мы можем только предположить, что это явление не приняло обширных масштабов.

Однако, указанные факты окончательно исключают мнение, согласно которому жители Армавира в прошлом были рабами у черкесов. Это неправильное и научно не обоснованное мнение Д. Соколов, автор статьи «Хаджи Магомет», подтверждает тем, будто невозможно было найти ни одного черкесо-армянина, который знал бы армянский язык; они изъяснялись или по-русски, или по-черкесски, на кабардинском диалекте.

Это утверждение не имеет под собой реальной почвы и не соответствует действительности. Причиной незнании языка. вернее, его постепенной тураты было долгое проживание армян вдали от своей родины и лишение всяких сношений с соотечественниками. Но все это отнюдь не является симптомом крепостничества.

Основанный на обычном праве статус армавирских армян сохранился и после отмены крепостного права в России. Получив манифест Александра II об отмене крепостного права, главнокомандующий Кавказской армией великий князь Михаил Николаевич приказал освободить от крепостной зависимости всех постоянно проживающих в Кавказской области жителей и предоставить им полную свободу. Это приказание главнокомандующего было сообщено наказному атаману Кубанского войска в июле 1864 г. и тотчас же приведено в исполнение. Каждый крепостной, вносящий выкуп, получал от местного управления специальный документ, подтверждающий его освобождение от крепостного права. Документ позволял выбрать себе постоянное местожительства. Из сохранившихся документов выясняется, что акт об освобождении от крепостничества и выкуп за это в Армавире имел силу вплоть до середины 70-х годов XIX в. Так, например, принадлежащая армянину по национальности Нарубша Сеферову семья крепостного крестьянина—муж, жена и пятеро детей— по особому удостоверению освобождается от крепостного права и платит за это выкуп в сумме 900 рублей. Утверждение удостоверений и выкуп производились в 1874 г., об этом говорится в официальном листе, подтверждающем о действии удостоверения, за подписью сельского старшины Армавира—юнкера Кусикова. По сохранившимся сведениям, после отпуска на свободу за выкуп крепостным было разрешено выселиться из Армавира и образовать отдельное поселение выше станицы Урупской.

Лишившись своих крепостных, армяне естественно, лишились своих прежних прав и привилегий.

По общему крестьянскому законодательству 1876 г. основная масса армян Армавира пользовалась наравне с русским крестьянством теми же правами. Некоторые права и привилегии сохраняются только у армян, служивших в русской армии. Исследуя эти факты, Ф. Щербина отмечает: «Как произошло это внезапное превращение одного сословия в другое (т. е. как армавирские дворяне перешли в крестьянство.—Л. П.), в исторических материалах нет сколько-нибудь указаний».

Однако это не случайность или недоразумение, а определенная внутриполитическая установка правительства. Обеспечив свою социальную опору—крупный местный феодальный класс, царизм не хотел увеличивать численность привилегированных сословий местного населения. Сохранить так называемые узденско-дворянские права армян (на чем почти четверть века настаивала богатая верхушка армян)—означало уравнить их с русскими дворянами, что было недопустимо для властей и могло бы служить нежелательным примером и для других проживающих в России армян.

В конце концов узденство являлось воображаемым символом патриархального устоя жизни, соответствуя низкому уровню развития производительных сил и социально-экономической жизни, что должно было исчезнуть в новых условиях политического и экономического развития России.

Возникает вопрос: уравнивая юридически армавир-цев с русскими крестьянами, какие их привилегии правительство сохранило при этом и какие на них возложило обязанности. Для выяснения этого вопроса определенное значение имеет следующий факт.

4 января 1879 г. начальник Кавказского отдела в заявлении начальнику Кубанской области напоминает, что с 1871 г. жители села Армавир не пользуются теми правами, которыми пользовались горцы. Они приравнены к государственным крестьянам. Имея в виду этот факт, он спрашивает начальника области, не пора ли обложить подушным и поземельным налогами жителей Армавира, которые в отличие от соседних государственных крестьян пользуются в два раза большими земельными участками.

В ответном послании 26 января 1879 г. начальник Кубанской области сообщает, что по указу царя от 28 декабря 1865 г. жители селения Армавир были обложены полуторной подымной податью, то есть от каждого дыма получали 4 р. 50 к., так как по сравнению с другими жителями Урупского округа имеют в полтора раза больше земельных участков. Фактически начальник Кубанской области считает указанный запрос не имеющим основания и отказывается от посредничества. Таким образом, община Армавира уплачивала государству только подымной налог в размере 4 р. 50 к. в год в отличие от других государственных крестьян, которые были обязаны платить и поголовный налог.

Фактически в этом отношении армавирцы пользовались почти теми же привилегиями, что и армяне других поселений в России. Армавирцам разрешалось открывать национальные школы, армянские церкви и свободно исповедовать армяно-григорианскую веру.

Иногородние жители Армавира, которые по праву налогоплательщиков приобретали земельные участки, по решению сельского собрания, состоявшегося 6 июня 1902 г, обязаны были платить в виде дохода посаженный налог в размере 2—5 коп. в год в зависимости от того, где находится его домашний участок. Податное население Армавира—как коренные армяне, так и оседлые иногородние—платили так называемую подвозную повинность: одни—продуктами, другие деньгами, с каждого дома по 1—2 руб. в год. Учитывая, что в Армавире указанный налог платило не менее 2000 домов (семей), собранная сумма должна была составить от двух до четырех тысяч рублей в год. Своевременная и точная уплата, согласно обязательству, так же как и расходование этой суммы, были возложены на помощников сельского старосты, каждый из которых отвечал за свой район. Армавирцы выполняли денежные обязательства на тех же началах, что и население немецких и шотландских поселений Кубанской области. Содержание и оплата сельского управления, старосты и его помощников, содержание церкви и ее служителей полностью было возложено на сельскую общину. В общественно-материальные обязанности входило и обеспечение жильем и ссудой чиновников, направленных властями. Кроме того, в общественные обязанности входили и местные расходы (продуктами или деньгами)— чистота, благоустройство села, ремонт дорог, мостов и т. д.

Если в начале армавирцы в основном служили в рядах своей же милиции, то в 1874 г. в действие вводится закон о всеобщей воинской повинности, который распространяется и на население Армавира. Однако, как отмечал наместник Кавказа, оставшиеся вне закона о привилегиях 1799 г. армяне, в том числе и армавирцы, не несут фактическую службу, а за каждого военнообязанного платят по 300 рублей серебром.

В 1907 году наместник Кавказа Воронцов-Дашков в одном из официальных донесений царю пишет: «Коренное население сел. Армавира большую часть земли сдает в аренду иногородним лицам, благодаря чему армавирцы не только не несут никаких денежных натуральных мирских повинностей, как это обыкновенно бывает во всех сельских обществах, а еще сами пользуются общественными средствами для уплаты государственных и земских повинностей». А по выражению наказного атамана Кубанских войск, коренные армавирцы ни копейки не вносят в волостную кассу; все государственные и общественные расходы волостное управление обеспечивает из тех сумм, которые получаются от различных налогоплатежей. Действительно, по сравнению с суммой, взимаемой с иногородних налогоплательщиков, получаемая сумма являлась значительным взносом в общественный бюджет, 60 000 рублей в год поступало в кассу волостного управления. Однако утверждать, что таким образом (исключительно за счет русского населения) гасились все государственные и общественные налоги—совершенно неверно. Надо отметить, что в аренду сдавалась только часть земли, а значительный отрезок обрабатывался армянами. Напомним, что кроме суммы, получаемой от арендованных земель иногородним населением, огромные суммы денег входили в волостную кассу от аренды общественных зданий, боен, складов, рынков и т. д. В какой степени Армавир был богат общественными средствами—ясно видно из следующих цифровых данных. В течение 1895 г. прибыль составляла 111 921 р. 74 к., а расходовалось 108 242 р. 12 к., а если взять указанный прямой взнос—111921 р. 74 к. и сравнить это с составленными для 1892 г. городскими капиталами, с долговыми и вкладовыми справками (по сведениям экономического департамента МВД 1892 г.), то выясняется, что в 15 провинциальных и областных городах прямые прибыли были намного меньше, чем в Армавире. И только в 23 уездных городах прибыли превышали уровень Армавира. А что касается общественного капитала, то из 687 городов России только 44 имели более высокие капиталы, чем Армавир, причем за этим селением не имелось никаких долгов.