Армянская колония Армавира

Л. А. Погосян

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПЕРЕСЕЛЕНИЕ ЧЕРКЕССКИХ АРМЯН И ОСНОВАНИЕ АРМАВИРА

Содержание книги :: Содержание раздела

3. ВНУТРЕННЕЕ УСТРОЙСТВО КОЛОНИИ

В первые годы после основания Армавир ничем особенным не отличался от поселений типа черкесских аулов, укрепленных высокой деревянной оградой. С трех сторон он был окружен канавой, глубиной и шириной в два с половиной метра. С четвертой стороны он граничил с рекой Кубань⁸⁰. Вдоль канавы изнутри возвышался земляной вал. По валу были поставлены два плетня, наружный был выше внутреннего. В некоторых местах ограды были построены ворота. С первых же дней основания Армавира большую помощь в его благоустройстве оказало местное военное начальство.

Генерал-майор Засс с целью поощрения черкесских армян в 1839 г. обращается к правительству с просьбой разрешить строительство церкви в армянском ауле. Он обращается также к эчмиадзинскому патриарху с просьбой послать священника и денежное пособие. Тогда же военный штаб Кавказской линии и Черноморья уведомляет генерала о царском повелении: для постройки церкви в армянском селении из казначейства представить пособие в сумме 2000 р. серебром.

В Матенадаране хранятся интересные документы о взаимосвязях новопоселенцев-армян с родом Лазаревых.

Как известно, Лазаревы сыграли видную роль в истории армянского народа. Огромна их заслуга в развитии и укреплении дружественных отношений между армянским и русским народами. Обосновавшись в России, они долгое время являлись посредниками между русским правительством и представителями армянского народа.

На средства Лазаревых в конце XVIII столетия открываются армянские школы в Новом Нахичеване, в городе Софии (Царское село), Тифлисе, а в 1814 году—Лазаревский институт восточных языков в Москве.

Видную роль играли Лазаревы и в XIX столетии. Пример тому всесторонняя забота Лазаревых о черкесских армянах, неоднократные денежные пожертвования, ходатайства перед высшими властями об урегулировании положения армян и т. д.

В письме-прошении от армянского общества на Кубани к Хачатуру и Оганесу Лазаревым от 24 января 1840 года черкесские армяне подробно описывают их прежнее неспокойное положение среди черкесов, отмечают заслуги Засса в переселении их на русские земли. Рассказывают, что они получили пособие от правительства 2000 руб. для постройки церкви, но этого мало, так как «нас очень много, а летом должны прийти еще несколько семей, а мы, разоренные и обремененные семьями, не в состоянии будем помочь деньгами строительству церкви». Армяне просят помочь им и, если возможно, отправить деньги с генералом Зассом.

Одновременно армяне просят денежное пособие для постройки домов для бедных и неимущих жителей. Вскоре они получают ответное письмо от X. Лазарева, в котором он сообщает, что уже отправлено с Зассом 2000 р. серебром.

В конце письма X. Лазарев добавляет: «Желая всякого добра народу армянскому, готовы мы в любое время оказать вам нашу помощь.

Весной 1840 г. непосредственно по инициативе генерала Засса, с помощью наемных ремесленников в поселении начинается строительство деревянной церкви. Засс одновременно распорядился, чтобы церковь была построена на каменном фундаменте и покрыта железной крышей. На церкви должен был быть установлен позолоченный крест. Не успели достроить церковь, как в 1842 г. она сгорела. 15 августа 1842 г. последовало, повеление императора главноуправляющему Закавказским краем и командующему воисками на Кавказской линии и Черноморье—вместо сгоревшей деревянной церкви построить новую, каменную церковь в Армянском ауле и предоставить пособие. Однако нехватка материальных средств не позволила в короткий срок завершить сооружение церкви. И лишь 26 августа 1861 г. начальником Астраханской епархиальной консистории архиепископом Матевосом было совершено освещение каменной церкви Армавира, которая получила название Сурб Аствацацин (Св. Богородицы). Позже, в 1868 г., средствами самих армавирцев была сооружена часовня церкви. В 1872 г. церковь была реставрирована русским архитектором из Ставрополя, которому армянская община заплатила 400 руб. серебром. Второй раз ремонтировалась церковь в 1887 г. В 1904 г. на новом кладбище Армавира сооружается церковь Сурб Погос-Петрос (Св. Петра-Павла). Большую материальную поддержку оказал армавирец Погос Асланян, завещавший 8 тыс. руб. на сооружение новой церкви. Из упомянутых выше четырех храмов уцелел лишь храм Сурб Аствацацин.

Попутно отметим, что в Армавире до 1895 г. не было православной церкви, хотя в селении насчитывалось около 8 тыс. православных. Чувствуя настоятельную потребность в «таком храме, русское православное население Армавира обратилось с ходатайством об открытии самостоятельного прихода, и в 1895 г. оно было удовлетворено. Вначале открыли молитвенный дом, затем соорудили храм святителя Николая Чудотворца. Средства на его сооружение (свыше 40 тыс. руб.) предоставили сами прихожане в счет добровольных пожертвований.

Тем же царским указом 1842 г. предусматривалось учредить в ауле годовые ярмарки для развития промышленности во всем крае между реками Кубань и Лаба. Вскоре в центре аула в соответствии с планом строятся до 40 благоустроенных лавок для развития торговли в ауле и его окрестностях.

В 1840 г. Артем Галаджян из Нового Нахичевана на свои средства начинает сооружение деревянного моста, соединяющего оба берега Кубани.

Итак, за короткий промежуток времени, благодаря поддержке местного военного начальства и предприимчивости армян, Армавир стал расти и благоустраиваться.

И все же Армавирское сельское управление не всегда уделяло внимание санитарному состоянию поселения. В статье армавирского корреспондента, напечатанной в газете «Нор-дар», читаем: «Ходить по улицам невозможно, поднимающийся ветер становится невыносимым, улицы вообще не поливаются». Вначале не было даже медицинской помощи. В первые годы основания Армавира многие жители стали жертвами вспыхнувших эпидемий и болезней. И лишь в 80-х годах XIX в. на средства сельского общества открывается больница на 16 коек. Вскоре сооружается новое здание больницы на 30 коек. Медицинская помощь (за исключением платы за необходимые лекарства) в сельской больнице оказывалась бесплатно (в отличие, например, от больницы Довжикова, где взималась плата). Следует отметить, что услугами армавирской сельской больницы одинаково пользовались как армянское, так и русское население. По инициативе сельского общества 14 ноября 1914 года в Армавире открывается армянский лазарет. Армавирское армянское благотворительное общество из своих средств ассигновало на приобретение оборудования и содержание лазарета 1 тыс. рублей, сельское общество—3 тыс. рублей. Большую помощь оказали армавирцы К. Алавердян и А. Мкртумян, предоставив под лазарет свои собственные здания.

Начиная с 70—80-х гг. XIX в. разбогатевшие на торговле и промышленности армавирцы стали строить двухэтажные и трехэтажные дома, магазины, гостиницы, клубы и чайные. В 1896 году в Армавире насчитывалось 2383 частных дома и 235 лавок. При этом отметим, что в конце XIX в. в Армавире как жилые дома и магазины, так и заводы и фабрики строились добротно и требовали немалых капитальных вложений. Так, например, трехэтажный дом братьев Богорсуковых имеющий в нижнем этаже магазин. Дорого обошлись также два дома братьев Баронов, дом Ивана Тарасова, купца Руднева, два дома братьев Александра и Михаила Тарасовых, дом Артема Тарасова, дома Сеферовых, Каспаровых, Саркисовых, Шахназаровых. Все указанные дома были двухэтажными с магазинами в нижнем этаже.

Начиная с 90-х годов XIX в. дальнейшее строительство в Армавире осуществлялось по предусмотренному плану, с учетом возможностей расширения города. Улицы и тротуары покрывались мостовой. Спиртовые фонари в начале XX в. в Армавире постепенно сменились электрическими. Утвердилось акционерное общество по обслуживанию электричества. В начале XX в. в Армавире прокладываются трамвайная линия и телефонная сеть. По численности населения, по темпам и размерам торгово-промышленного развития Армавир превзошел ряд городов Северного Кавказа.

В начале XX в. известный армянский писатель А. Ширванзаде во время своей поездки по Северному Кавказу посещает Армавир, о котором пишет: «Эта большая деревня своими просторными улицами, красивыми домами и богатыми магазинами свободно может соперничать с любым губернским городом Кавказа».

***

Рассмотрим, какую административную структуру имел Армавир. С первых же дней основания Армавир вошел в состав горских аулов Нижне-Кубанского приставства, впоследствии Урупского военного округа. Несмотря на то, что армянский аул в административно-юридическом отношении подчинялся атаману Урупского военного округа, в отношении внутреннего правления он был независимым. Вначале в управлении армавирцы сохраняли те же патриархальные формы, какие были у них в горах, то есть каждый род имел собственное самоуправление. Коллегиальный орган «тха-мада», избиравшийся на общем собрании армавирцев из почетных стариков, был не только исполнительным органом, но и управлял судебными и духовными делами. В состав «тхамады» входили четыре лица по одному от каждой части Армавира. Это была строго патриархальная власть, державшаяся на народных обычаях и руководствовавшаяся теми же обычаями в своих делах и распоряжениях.

Разбирательство и решение всех дел гражданских и полицейских, имущественных споров, личных обид и оскорблений производились в Армавире на основании народных обычаев, по «адату» шестью судьями «тхамады», избранными всеми армавирцами на три года. Высшим органом управления в Армавире считалось общее собрание, которое собиралось из старших членов семьи для решения основных вопросов общества. На эти собрания армавирцев приглашали специальные лица, которые по-черкесски назывались «гоу» (крикун). Каждый участок в Армавире имел своего «крикуна». Шесть судей «тхамады» давали присягу и по словам государственного чиновника Дульветова "исполняли свои обязанности чрезвычайно добросовестно, так что к их суду обращались иногда даже жители соседних аулов".

Общественные суммы также находились в ведении шести присяжных старшин, которые давали отчет обществу по окончании срока их службы, а остатки суммы передавали вновь избранным. «Тхамада», как характерная черта черкесоармянского уклада жизни, соединял в себе одновременно функции административно-судебного и исполнительного правления. Этим основным принципом «тхамада» отличался от формы управления соседних аулов. Такая форма правления здесь сохранилась до середины 60-х годов XIX века.

Как выясняется из дошедших до нас материалов, вначале военное начальство Кавказа не вмешивалось в область обычно-правовых отношений населения. Решение вопросов, касающихся внутренней жизни колонии, было внутренним делом самих армян.

После присоединения Северного Кавказа кавказским наместником было издано особое положение об устройстве аульных обществ Кубанской области и его действию был подчинен также Армавир. Изменения форм управления отразились на системе внутреннего управления.

К Армавиру, превратившемуся из горского аула в русское село, и к его населению, приравненному к податным классам, применено было обыкновенное сельское управление. «Тхамада», как форма патриархального управления, исчерпала себя и, естественно, должна была уступить место сельскому правлению. Выборная «тхамада» была заменена единоличной властью сельского старшины, который в начале назначался администрацией. Вместе с тем были разграничены административные и судебные функции сельского управления.

С января 1871 года в Терской и Кубанской областях утверждается гражданское управление. Кубанская область, вместо отдельных военных округов, разделяется на пять уездов: Ейский, Темрюксюий, Екатеринодарский, Баталпашинский и Майкопский. Армавир, как самостоятельная сельская единица, входит в состав Баталпашинского уезда. Вскоре армавирцы получают право избирать сельского старшину, его четырех помощников, сохраняя при этом старый участковый принцип избрания. Сохраняется также штат «крикунов». Первым выборным старшиной был юнкер Овсеп Кусикянц. Армянскому обществу удается сохранить и выборную систему сельского суда.

Каждая часть Армавира имела своего судью, избранного из ее представителей. Следовательно, в состав суда входило четыре лица—по числу четырех кварталов, или частей Армавира.

С 1876 г., на основании общего положения о крестьянах, Армавирское сельское правление было переименовано в волостное правление. Армавирское правление, согласно положению, состояло из волостного схода, волостного старшины с волостным управлением, а также волостного суда. Общее управление Армавиром сосредоточивалось в руках волостного правления, во главе которого стоял волостной старшина, избиравшийся общественным собранием (сходом)—почетными стариками, посланными от каждого участка. На этом же сходе избирался и волостной суд. Первым волостным, или сельским, старшиной был избран Шахназарян. Так как Армавирская волость состояла из одного сельского общества, то волостной сход заменяется сельским, к объектам юрисдикции которого присоединяются вообще все объекты ведомства волостных сходов. Впрочем, и сельское и волостное управление действовали, скорее, как исполнительный орган, а не по собственному почину. Центр тяжести в этом отношении лежал на общественных сходах. Они выбирали весь состав сельского или волостного управления, общественные же сходы решали назревшие вопросы и дела. Сельский сход состоял из 348 домохозяев, являвшихся представителями только коренного армянского населения. По сохранившимся архивным документам, все должности по волостному правлению селения Армавир занимали исключительно коренные жители. Каждый из четырех участков Армавира имел свой участковый сход, своего представителя в сельском управлении, а в церкви—своего священника. Сельский сход содержался исключительно на средства сельского общества. Во всех этих расхотах иногороднее население не участвовало. Так, например, внутренняя полиция (в составе 80 городовых, трех урядников и одного пристава) содержалась на средства сельского общества, которое затрачивало на нее свыше 36 тыс. руб. в год. Кроме того, расходы па содержание четырех помощников волостного старшины, 16 писарей, 12 верховых объездчиков, 15 полицейских сельской тюрьмы и судебных следователей составляли вместе с канцелярскими расходами до 30670 руб.

Сельский или общественный сход управлял всеми делами внутренней жизни Армавира—землеустройством, доходами и расходами общественных средств, сбором податей. Он занимался также духовными и учебными вопросами. Сход выбирал попечителей для церкви и школ. Решение сельского схода признавали законным тогда, когда на сходах присутствовали сельский старшина, заступающий его место и не менее половины всех крестьян, имеющих право участвовать в сходах. Все дела на сельском сходе решались или с общего согласия, или большинством голосов. При решении некоторых дел требовалось согласие не менее двух третей всех крестьян, имеющих голос на сходе. На армавирского волостного старшину, который в то же время являлся и сельским старшиной, возложены были как полицейские, так и общественные обязанности.

С 80-х годов XIX в. в системе сельского управления происходят некоторые изменения. Жизнь ставила перед сходом новые, подлежащие решению вопросы и задачи. На пост сельского старшины избираются уже более предприимчивые и образованные люди. Избираются также помощники старшины, поверенные, кассир, бухгалтер, попечители учебных заведений и церквей.

Существенным изменениям подвергся и армавирский народный суд. С конца 70-х годов XIX в. управление всеми важнейшими делами в сфере уголовного и гражданского права было передано в ведение учреждений и агентов правительственной власти. За волостным судом оставлены были лишь мелкие правонарушения имущественного и уголовного характера. И, несмотря на то, что круг полномочий деятельности армавирского суда ограничивается, все отличительные черты патриархального учреждения—численный состав, значение присяги, судоговорение на началах состязательности, строгость, объективизм судей, влияние обычаев и т. д.—сохранились в полной неприкосновенности и без существенных отступлений были приспособлены к требованиям новейших русских законоположений.

В состав волостного суда сельским сходом ежегодно избирались от 4 до 12 очередных судей, в ведении волостного суда находились как споры и тяжбы между крестьянами, так и дела помолвленных. Этот суд окончательно и решал все споры и тяжбы между крестьянами (иски на сумму до 100 руб. включительно). Суд решал вопросы о недвижимом имуществе в пределах крестьянского надела, по займам, купле-продаже и всякого рода сделкам и обязательствам, равно как по возмещению убытков и ущерба, причиненных крестьянскому имуществу. Причем, если тяжущиеся стороны не соглашались на мировую сделку, то суд решал дело либо на основании заявления в волостном правлении сделок и обязательств (если таковые были заключены между спорящими сторонами), либо на основании местных обычаев и правил, принятых в крестьянском быту.

Как было сказано выше, в армавирский сельский сход входили 348 домохозяев. Ввиду многолюдности армавирского сельского схода последний, заменяется «применительно к высочайше утвержденному 3-го июня 1891 г. «сходом выбранных на 90 человек». Само армавирское сельское общество сознавало, что на многолюдных сходах невозможно спокойно и всесторонне обсуждать разбираемые дела. Поэтому приговором армавирского сельского схода от 14 ноября 1893 г. было избрано несколько человек от каждого квартала для предварительного обсуждения разбираемых вопросов совместно с должностными лицами правления. Сход представлял свое заключение по всем вопросам в короткое время.

В административном отношении Кубанская область с 1 июля 1888 г. делится на семь отделов: Екатеринодарский. Таманский, Ейский. Кавказский, Лабинский, Майкопский, Баталпашинский. Они в свою очередь подразделялись на 25 участков. Армавир на этот раз вошел в состав Лабинского отдела и стал административно-полицейским центром отдела.

Итак, Армавирская армянская колония до начала 70-х годов XIX века в лице сельского схода и народного суда была самобытной общиной. Несмотря на то обстоятельство, что в Армавире, где управление осуществлялось учрежденными и принятыми русскими законами, армянское общество во внутренней жизни сохраняло самостоятельность.

Русскоподанные черкесские армяне, в основном военнослужащие и состоятельные, имели довольно большие права в местном самоуправлении.

Известно, что привилегии российских армян официально упраздняются с середины XIX века, хотя за сохранение своих прав армяне боролись еще упорно и. долго.

С зарождением капиталистических отношений постепенно теряется самобытность армянских поселений,. однако этот процесс был весьма длительным, и эта характерная черта армянских поселений, сохранялась до конца XIX века.

В первые годы основания Армавира его население было малочисленным и состояло в основном из закубанских армян. О численности населения черкесских армян, основавших новое поселение, сохранились разные сведения. Генерал Засс в одном из своих донесений от февраля 1840 г. насчитал на левом берегу р. Кубани до 300 семей черкесских армян. Ту же цифру упоминает и Ованес Хосровянц. По сведениям II. Иванова, в 1840 г. в Армавире проживало 400 семей армян. То же самое утверждает Ф. А. Щербина: «К. первым поселенцам образовавшихся в Армавире четырех кварталов можно отнести по крайней мере около 400 семейств, принадлежавших к 80 различным фамилиям».

Конкретную цифру о численности черкесских армян, переселенных на левый берег Кубани, отмечает начальник Кавказской области в своей докладной записке управляющему МВД от 21 декабря 1840 г. Он пишет: «...На левой стороне Кубани против крепости Прочно-Окопской их—армян—поселено уже до 1900 душ обоего пола. По заметкам Е. Д. Фелицина, в 1842 г. в Армавире насчитывалось 216 армянских семейств (730 душ м. п. и 603 души ж. п.) и крестьян— 85 семейств (277 душ м. п. и 270 душ ж. п.).

Итак, в начальный период в Армавире проживало не более 1900 человек, в основном армяне, принадлежавшие богатым армянам крепостные крестьяне-черкесы и несколько мусульман. Увеличение населения шло главным образом за счет естественного роста и притока новых поселенцев. До 1864 года Армавир несколько раз принимал новые группы поселенцев из черкесских армян. Так, в 1840 г. в Армавир переселились семьи Асланова, Аладжева, Шахназарова, Айвазова, Капланова, Шахбадзева. Саркисова Артемова и др., преимущественно выходцы из бжедуховских аулов. Уже в 1852 г., по подсчетам подпоручика Позд-нышева, в Армавире было 396 домов с населением 2367 чел. В 1859 г. в Армавир прибыли 17 армянских семейств, проживающих раньше в аулах шапсугского племени. Это были семьи Поповых, Богарсуковых, Огановых, Капреловых, Шириновых, Харадинова, Кас-парова и Хачикова. В том же году в Армавире была расселена и та часть горских армян, которая спустилась с гор к Черноморью. 22 июня 1859 г. армяне из станиц Пашковской и Переяславской, согласно своему прошению, получают разрешение переселиться в Армавир. Фактически в течение нескольких лет путем расселения новых групп черкесских армян население Армавира к началу 60-х годов XIX в. достигает 3485 душ (1715 м. п. и 1770 ж. п.), кроме холопов и временно проживающих там магометан—выходцев с гор.

В 50-60-х годах XIX в. русское население Армавира было малочисленным. По данным 1859 г., в селе проживало шесть русских семейств (16 душ). В основном это были бедные крестьяне, прибывшие из центральных районов России и с Украины. В отличие от других армянских поселений России Армавир отличался постоянным притоком иногороднего населения. Наплыв последнего продолжался в течение всей второй половины XIX в., что было связано уже с экономическим ростом молодого поселения. Конечно, тут большую роль сыграло то обстоятельство, что экономически не освоенные необъятные просторы Предкавказья нуждались в рабочих, и правительство само взялось за решение этого вопроса.

В течение 17 лет (1859—1876) население Армавира увеличилось на 468 человек, тогда как в течение последующих 5—6 лет (1876—1882) почти на три тысячи человек.

Проведение Владикавказской железной дороги в 1875 г. пробуждает к жизни огромные производительные силы всего края. В короткий промежуток времени Армавир становится одним из главных пунктов Северного Кавказа по производству и вывозу зерновых культур и подсолнуха, развитой торговли и обрабатывающей промышленности. Богатый Армавир влечет к себе не только безземельных крестьян, но и торговцев, предпринимателей. Одновременно с русским населением в Армавир, к своим единоплеменникам, переселялось много армян из Персии, Закавказья, Западной Армении, Нового Нахичевана, Моздока, Кизляра и других армянских поселений Северного Кавказа. В 80-х годах XIX в. число новонахичеванцев в Армавире достигло 200 человек.

По сравнению с 1882 г. (6388 чел.) в 1897 г., т. е. спустя 15 лет, население Армавира увеличивается на 10 000 человек, составляя 16 388, а еще через три года (1900 г.)—достигает 22 310. Между прочим, рост населения происходил в основном за счет русского населения. Если в 1888 г. в Армавире насчитывалось лишь 946 русских, то в 1897 г.—9179, из которых 2566 являлись оседлыми. Итак, численность населения Армавира в 1900 г. уже достигла 22310 человек, превышая население 13 губернских и областных и 340 уездных городов.

До начала первой мировой войны население Армавира по национальному составу представлялось довольно пестрым. В количественном отношении русские (32 тыс. чел.) в несколько раз превосходили армянское население. Последние (приблизительно 8 тыс. чел.) составляли вторую после русских большую этническую группу населения. Остальных национальностей и иностранцев в Армавире насчитывалось до 3,5 тыс. человек, в основном это были представители адыгских народов, греки, немцы, грузины и др.

Как было сказано выше, в Армавире поселилось много армян из Закавказья, а также других армянских поселений России. Часть армян, бежавших из Западной, Армении во время резни 1895—1896 гг., также переселяется на Северный Кавказ, оседает в городах и селах с армянским населением. В 1895 г. в Екатеринодаре число переселенцев-армян достигло 120 человек, при этом в Армавире—14, в Майкопе—65 человек и т. д. В 1897 г. число иногородних оседлых армян в Армавире составило 374 чел., неоседлых же армян—542, всего—916 жителей.

Наплыв армян-переселенцев, начавшийся в конце XIX в., продолжался и в последующие годы. Северный Кавказ был одним из притягательных мест для западных армян, спасавшихся от геноцида в 1915 году. Около 100 тыс. человек поселились в богатых городах и селениях Кубанской области. Уже в 1916 году в Армавире было 128 семейств армян-переселенцев (524 человека).

Переселялись не только из районов Вана, Мокса, Шатаха, Багеша, Муша и Алашкерта, но и (в последующие 1918—1920 гг.) из областей Карса, Александрополя и Сурмалу. В 20-х годах XX в. в Армавире временно осело приблизительно 18 тысяч армян-беженцев, не считая коренных черкесских армян. Впоследствии, расселяясь по другим городам Северного Кавказа, многие, конечно, остались в самом Армавире. Маленькие общины армян-переселенцев утверждаются в Армавирском округе: в селе Урупском—40 домов, Попутном—20 домов, Безскорбном—20 домов.

Наравне с приливом иногороднего населения отмечается и обратное явление, т. е. выезд незначительной части армянских семейств за пределы Армавира. Побудительные причины, конечно, носили в основном экономический характер. Разыскивая новые источники дохода в торговле, многие армавирцы поселяются в других городах Кавказа. Eщe в 1858 г. 45 семейств армавирцев (309 чел.) прописываются в Нахичеване, а 16 семейств (129 чел.)—в Моздоке. Будучи коренными жителями. Армавира, они имели там дворы, дома и крестьян, а сами постоянно проживали и занимались торговлей, промыслами в аулах. Часть армян, приспосабливаясь к местным условиям и войдя в торгово-экономические сношения с местной торгово-промышленной верхушкой, осела там на постоянное жительство, другая же часть окончательно поселяется в Армавире.

В 1863 году перечисленные из Армавирского общества в Моздокское общество 12 семейств Каспаровых, одно семейство Шаханова и три семейства Сафаровых обращаются к начальнику военного штаба Кубанской области о переселении их обратно к своим соотечественникам-армавирцам. Переселение из Армавира было частичным явлением и не могло стать фактором, задерживающим рост его населения.

До 70—80-х годов XIX в. новое поселение закубанских армян сохраняло самобытный образ жизни, национальный колорит. По словам русского чиновника, «Армавирское общество, состоящее исключительно из армян, имело замкнутый корпоративный характер, так как все, что ни делалось в среде этого общества, оставалось совершенной тайной для посторонних».

Однако, каким бы самобытным ни было армянское общество, оно постоянно ощущало сильное и благотворное влияние всего русского. С переселением в Армавир постепенно менялся и семейный быт у армян. Новая культура быстро шла на смену древним патриархальным устоям. Такие приобретенные у черкесов обычаи. как умыкание невесты, уплата за нее калыма, кровная месть, были очень стойки, и потому против них боролись и духовенство, и народный суд, и общественные сходы. Эти обычаи теперь совершенно не соответствовали новым условиям жизни. 24 июля 1871 г. Армавирское общество особым решением отменило целый ряд «ада-тов»—церемонии захоронения, уплата калыма, умыкание невесты—приняло обряды, подобающие христианской вере. Для нарушителей этого постановления предусматривалась строгая кара.

Многочисленные контакты с русским населением во многом способствовали приобщению армянского общества к русской среде, культуре, быту. Русский язык входит в обиход, способствует более широкому общению. Приезд иногороднего армянского населения во многом способствует распространению среди армавирцев прогрессивных гуманистических идей, патриотических чувств. Пришлое армянское население становится как бы живым звеном, связывающим армавирцев с Арменией и с другими армянскими поселениями в России.

Хотя основная масса закубанских армян поселилась в Армавире, отдельные семьи осели в Новороссийске, Екатеринодаре, Пятигорске и в других городах и селах края.

В конце XIX—начале XX вв. в Армавире образовался довольно сложный состав армянского населения. Основную массу армянского населения составляли коренные армавирцы—черкесские армяне, которые своими нравами и обычаями отличались от пришлых армян. Пришлыми были старо- и новонахичеванцы. И они, и армяне, прибывшие из Тифлисской и Эриванской губерний, а также переселенцы из Карабаха, Западной Армении отличались своим языком и обычаями.

В начале XX в. местное армянское население занимало четыре квартала. Жители двух из них были прихожанами церкви Сурб Аствацацин, а двух других—церкви Сурб Геворка, не считая иногородних армян, которые добровольно избирали себе церковь и священника. Однако надо отметить, что пришлое армянское население в правовом и поземельном отношениях резко отличалось от коренных армавирцев. Армянам-переселенцам не разрешалось принимать русское подданство, и тем самым они были отстранены от участия в общественно-политической жизни страны. Переселенцы как из Восточной, так и из Западной Армении считались арендаторами земель, принадлежавших Армавирскому обществу.

К концу XIX века экономическое положение переселенцев ухудшается, так как по «высочайшему указу» от 1898 г. иностранноподданным запрещалось арендовать землю.

Говоря о составе коренного населения Армавира. нельзя упускать из виду еще один момент. Речь идет о том, правильно ли было бы отождествлять армавирских армян с горцами Кавказа, или их следует считать для Армавира иногородним населением? Обратимся к труду С. А. Чекменева, где автор, отождествляя армян (т. е. черкесских армян) с иногородним населением, пишет, что с 30-х годов XIX в. число иногородних продолжает расти, усилиями которых и был создан Армавир в 1837 году, Ейск—в 1848 г. и т. п.

По нашему мнению, черкесские армяне, основавшие в 1839 г. Армавир, были не иногородним, а местным христианским населением Западного Кавказа. И в правовом отношении их нельзя сравнивать ни с иногородним населением, прибывшим из разных районов России, ни с пришлым армянским населением. Это подтверждается одним из документов 50-х годов XIX в. Местное начальство неоднократно отказывало черкесским армянам в окончательном наделении землей по той причине, что они как христиане не были причислены к категории туземного населения, а как давно поселившиеся на Кавказе не были причислены и к категории пришлых великорусских крестьян.

И, наконец, основание Армавира не явилось следствием роста иногороднего населения, а стало результатом собственной инициативы армян и непосредственной поддержки русского правительства.

* * *

Первым переселенцам, основавшим новое поселение на берегу реки Кубани, была указана граница по течению Кубани почти до самой станицы Григориполисской, также основанной в свое время армянами. Пределы этой земли обозначались условно, совместно с соседними ногайскими аулами и станицами линейного казачьего войска. С запада—по течению Кубани от впадения в нее Урупа, примерно в 6 верстах от Прочно-Окопского моста. С востока—по течению Урупа за Орловский мост, в 15—20 верстах от Синюхиной Сухой балки (впрочем, и левая сторона Урупа принадлежала армавирцам). С севера—параллельно второй линии от Прочно-Окопского моста, отделяя земли, принадлежащие аулу Адиль Гирей Копланова. Южную же границу составляла Синюхина Сухая балка, до которой, впрочем, армавирцы не доходили из-за отсутствия там воды. Далее, с ростом населения в ауле, армавирцы были оттеснены и начались постоянные споры за право пользования Синюхиной балкой.

В 1851 г., на основании неоднократных просьб армян о даровании Армавирскому обществу некоторых преимуществ, генерал-адъютант князь Воронцов нашел возможным разрешить только один пункт просьбы, а именно: велел установить окончательные границы армянского селения во избежание в будущем споров с соседями из-за земельных владений. Чрезвычайно важным недостатком занимаемой армавирцами земли являлось. совершенное отсутствие воды. По словам царского чиновника, прибывшего в Армавир в 1859 г., отправляясь на полевые работы, армавирцы брали с собой воду в бочках за 10—15 верст от аула. Это обстоятельство вынуждало их держать табуны лошадей и больше половины отар овец на черных землях, преимущественно в Нижне-Кубанском приставстве. Во время полевых работ армавирцы вынуждены были гнать скотину на водопой по совершенно безводной степи или за 15 верст, на Уруп, иногда еще дальше—на Кубань, отчего слабела рабочая скотина и терялось рабочее время. До 60-х годов XIX века армавирцы пользовались землею сообща, без раздела на участки, по взаимному соглашению между собою, без всякой платы. Словом, армавирцы заняли свою территорию на заимочном праве, которое охранялось обычаем, как неприложный закон. Согласно обычаям горцев, армавирцы считали занятую ими площадь земли своею собственностью. По сведениям вышеназванного чиновника, в своем владении армавирцы имели пространство земли площадью до 240 кв. верст, или 25000 десятин. Более конкретную цифру отмечает землемер Позднышев. По рекогносцированному чертежу, составленному еще в 1852 г. подпоручиком Позднышевым, во временном пользовании армян было лишь 23 404 дес. 1179 кв. сажен земли. Временно, без точного определения земельных участков, было решено земельное владение также горного населения Северного Кавказа. Такое неустойчивое положение в пореформенный период, по словам местного военного начальника, уже не удовлетворяло не только правительство, но и самих горцев. 6 июля 1861 г. главнокомандующий Кавказской армией князь Орбелиани обратился к управляющему Военным министерством с рапортом, в котором указывалась крайняя необходимость как можно более быстрого распределения поземельных участков горному населению Северного Кавказа. Свои предложения князь Орбелиани обосновал следующим образом: «Точное определение границ и пространства поземельных участков и уверенность в ненарушимости прав отдельных лиц или целых обществ на отведенную поземельную собственность составляет условие, существенно необходимое для того, чтобы в массе народа явилось желание затрачивать на землю труд и капитал, а следовательно, чтобы народ сделался вполне оседлым, чтобы он прикрепился к земле материальным интересом, который могущественнее всякого другого, и наконец, чтобы в нем появилась потребность вещественного улучшения своего быта и нравственного развития».

После одобрения царем этого предложения главнокомандующий Кавказской армией великий князь Михаил Николаевич 13 июня 1867 г. сообщил военному министру подробный проект раздела и отвода горцам земель, входящих в состав Терской и Кубанской областей. Этот проект, внесенный Кавказским комитетом на «высочайшее воззрение», был одобрен 12 ноября 1867 года.

До этого, еще в 1865 году, военное начальство Урупского округа предоставило на высочайшее утверждение проект распределения земель округа, который был одобрен. Согласно проекту, армавирскому обществу Урупского округа было предоставлено 23 405 десятин. В своей справке от 16 июня 1867 г. кавказский советник Абрамович так оценивает решение земельного вопроса: «Во внимание к прежней службе армянского общества главнокомандующий разрешил отдать им (армавирцам.—Л. П.) всю эту землю в вечное владение, несмотря на то, что армяне выселили всех вольноотпущенников, пользовавшихся в прежние времена землей их общего юрта. Селение Армавир имеет теперь земли в полтора раза больше, чем все другие горцы Урупского округа, и, пожалуй, больше многих казачьих станиц».

Так как армавирцы владели землею в полуторном размере по сравнению с другими жителями Урупского округа, то на основании указа царя главнокомандующему Кавказской армией начальник Кубанской области распоряжением от 20 декабря 1865 г. обложил их (армавирцев) полуторной подымной податью.

16 мая 1868 г. князь Михаил Николаевич препроводил военному министру для представления на высочайшее усмотрение окончательный проект распределения земель Зеленчукского и верхней части Урупского округа с добавлением, что в нижней части Урупского округа, не вошедшей в упомянутый проект, предстоит еще отвести дачу армавирскому селению в количестве 23 405 десятин. Этот проект был утвержден царем 16 июня 1868 года.

В 1868 г. межевая комиссия Кубанского войска оказалась в затруднительном положении при проложе-нии границ между свободными землями в Урупском округе и армяно-армавирской дачей. Началась длительная переписка. Кончилось тем, что на основании вышеприведенных разрешений и на высочайшего одобрения начальник штаба Кавказского военного округа сообщил межевой комиссии Кубанского казачьего войска о проектировании на планшетах съемки границ означенного надела сообразно с местными удобствами и тогдашним пользованием землею жителями названного селения.

В ходе межевания границ осложнилась проблема пользования водой населением соседних с Армавиром районов. Для упорядочения водопользования пришлось внести некоторые изменения, противоречащие ранее намеченному проекту. Учитывая это обстоятельство, помощник главнокомандующего Кавказской армией ге-лерал-адъютант князь Святополк-Мирский разрешает изменить границы лишь в той мере, чтобы населению Армавира, в счет отторгнутых земель, возместить свободные земельные участки в размере 500 десятин (помимо утвержденных ранее 23 405 десятин). Одновременно предлагалось внести эти изменения на утверждение. Приняв это за основу, начальник Кубанской области официальным отношением от 25 февраля 1884 г. представляет на утверждение главнокомандующему гражданской частью на Кавказе план о предоставлении Армавирскому обществу указанных 500 десятин, что вместе с прежними наделами составляло 23 905 десятин 985 кв. сажен земли.

Хотя официальное утверждение этого плана затягивалось, тем не менее земельный участок находился в их распоряжении. Наконец 24 марта 1895 г. царь официально утвердил отведенные по распоряжению кавказского начальства населению Армавира 23 905 десятин 985 кв. сажен удобной и неудобной земли, состоящей в общем пользовании армавирцев. План был утвержден министром земледелия и государственного имущества 22 апреля 1895 г. При формальной же проверке в 1896 г. данной армавирцам дачи, после тщательного вычисления ее площади оказалось, что в окружных бесспорных границах указанной дачи заключено 24 468 десятин 800 кв. сажен земли, то есть на 562 десятины 815 сажен больше утвержденного проекта. После доклада министра земледелия и государственных имуществ царю об этом несоответствии последний указом от 15 июня 1898 г. повелел излишек, допущенный по ошибке землемерами при межевании надела, оставить в составе общественного надела села Армавир.

Исключение было сделано только для армавирцев, награжденных чинами по военной службе. Им пожалованы были участки на правах частной собственности. Таких владельцев в Армавире оказалось 17, из которых. два офицера получили по 400 дес. земли на каждого, один—300 дес, 13 прапорщиков—по 200 дес. и один юнкер—100 дес. Всего роздано было в частную собственность 3800 десятин.

Что же касается земель, отданных армавирцам в общий надел, то к ним применены были порядки, свойственные вообще общинному землевладению.

Такова в кратких чертах история отвода армавирцам земельного надела.

Согласно проекту министра земледелия и государственных имуществ от 1895 г. из упомянутых выше 23 905 тыс. 985 кв. сажен земли каждому дыму села намечалось выделить 38 десятин 1337 кв. сажен земли, причем на душу мужского пола—11 десятин 713 кв. сажен. Напомним, кстати, что в Армавире в то время насчитывалось 620 хозяйств коренного населения, в том числе 2116 душ мужского пола.

Местные жители обязаны были уплачивать подати из расчета по 4 руб. 50 коп. с дыма в год. Из общего юртового земельного надела села Армавир платный паевой земельный надел коренных жителей составлял 22 572 десятины. Из них было выделено 4707 дес. армавирскому церковному причету и 3 тыс. десятин—на содержание двухклассного училища. Остальные 14565 десятин с 1895 г. были распределены по 5—6 десятин на душу населения мужского пола сроком на 9 лет. Остальная земля находилась под поселением, лесом, обрывами и реками. В 1895 г. при разделе юртовой земли число всех домохозяев из коренных армян, получивших паевые земельные наделы, превышало 994, землей же распорядились только 729 домохозяев. Дело в том, что многие родственники соединили свои наделы и отдали их в распоряжение одного из них-

По сведениям армавирского волостного правления, очередное размежевание земель производилось 15 июля 1907 г. сроком на 9 лет. Из 14 565 десятин пахотной земли 7960 десятин (больше половины) обрабатывалось коренным населением, 2514 десятин сдавалось «под скотницу», а 5596 десятин отдавалось в аренду, частью за деньги, частью долей от урожая (с половины, трети, четверти). Выгонная земля 4707 десятин разделялась на четыре части по числу четырех кварталов села. Три квартала отдавали из выгонной земли 220 десятин в аренду.

Приведенные примеры и цифры доказывают неверность утверждения будто коренные жители Армавира сдавали свои земли в аренду, а сами не занимались земледелием. Наоборот, занимаясь в массе своей земледельческим трудом, коренные жители чувствовали недостаток в земле, и поэтому сельское общество неоднократно приобретало отдельные земельные участки. Так, в 1913 г. сельским обществом было приобретено 411 1/2 десятин пахотной земли от наследников генерала Гиренкова н др.

В начальный период (конец XVIII—начало XIX вв.) переселение черкесских армян и поселение их на русской территории носили неорганизованный, частичный и стихийный характер. Переселялись отдельными семьями, иногда совместно с греками или с уже принявшими русское подданство черкесскими племенами.

Еще в тот период, когда в 1782 г. на Кавказ прибыл генерал-поручик граф П. С. Потемкин, назначенный командующим Кавказского корпуса, на передний план были выдвинуты задачи оживления меновой торговли с горскими племенами и привлечения их на русскую сторону. Потемкин хлопочет о привлечении в новозаселенный край армян, которых он считал посредниками в торговле, уже начинавшей зарождаться кое-где в пограничных местах между русскими и горцами. В 1784 г. армяне, находящиеся в районе Кабарды, области Кумыков и Закубанья, просили разрешить им пребывание в Кавказской губернии. Учитывая это прошение, Потемкин предписал назвать место для их поселения по имени Св. Григория Армянского. «Однако,— отмечает Бутков,—это не состоялось, и армяне эти, кажется, поселились в Нахичеване, ибо в 1792 г. не было кроме Кизляра и Моздока армян в приписке по прочим городам».

Факт о переселении этих армян в Нахичеван остается неподтвержденным. Надо полагать, что оно не-состоялось. Иосиф Аргутинский, начиная еще с 1783 г. (когда он был приглашен в Георгиевск для участия в переговорах с Грузией) при поддержке графа Г. А. Потемкина устанавливает связь с черкесскими армянами и входит с ними в тайные переговоры.

По этому поводу у Лео читаем: «...Разве переговоры Иосифа с черкесскими армянами не касались поддержки русских в этих краях, или он просто хотел сблизить очеркесившихся армян с армянами?». Переговоры Аргутинского с черкесскими армянами могли иметь только одну цель: объединить, организовать армян и поселить их на русской земле.

Аргутинский разработал проект, по которому нахичеванские армяне получали южную часть Самбекской степи, а черкесские армяне—северную часть. Получив согласие графа Г. А. Потемкина, пишет X. Поркшеян, архиепископ начинает вести тайные переговоры с руководителями черкесских армян. Представители последних приглашаются в Нахичеван, где им устраивают теплую встречу. Город так понравился черкесским армянам, что они поставили на обсуждение вопрос о переселении армян в Нахичеван. Но нахнчеванцы не согласились.

То, что закубанские армяне действительно намерены были поселиться в Нахичеване, подтверждается еще одним упоминанием. У Буткова читаем: «В октябре 1791 г. во время сражения против черкесских племен армяне, обитавшие в трех селениях, лежащих у рек (одно—на Шаушеке, называемое Гаурхабл, другое—на Пшизе, называемое Адепсу-Хай, и третье—на Илье, называемое Хатукай), изъявили желание перейти в Нахичеван и отправились туда в числе 390 душ обоего пола». Как в первом случае, желание черкесских армян не осуществилось. Массовое переселение черкесских армян, дважды пытавшихся переселиться в Нахичеван (в 1784 и 1791 гг.), не удалось. Точка зрения X. Поркшеяна, будто прибывших в Нахичеван представителей черкесских армян встретили радушно, но не дали согласия на их переселение в Нахичеван не подтверждается.

X. Поркшеян ссылается на архивный документ, который, однако, касается не 90-х годов XVIII века, а более позднего периода—50—60-х годов XIX в. 200 армян и греков, проживающих среди враждебных черкесских племен, изъявили желание переселиться в Нахичеван, но магистрат Нахичевана отказал им, мотивируя тем, что приход иногороднего армянского населения в Нахичеван может иметь отрицательные последствия для коренных нахичеванцев, которые еще до этого пользовались и продолжают пользоваться привилегиями.

Следующую попытку переселиться в Нахичеван делают гяурхабльцы в 1825 году. Черкесские армяне выбирают делегатом уздена Бабасина Твелова. Приехав в Россию, в Таганрог, он обращается с просьбой о переселении к находившемуся там незадолго до своей смерти императору Александру I, от которого получает разрешение на землю у реки Самбек, близ Нахичевана. X. Поркшеян среди делегатов отмечает имя архимандрита Карапета Арцивяна, который после переговоров, опасаясь гнева темиргоевского князя Джамболата Балатокова, переселяется в Екатеринодар. Е. Шахазиз имени Карапета Арцивяна не упоминает. По неизвестным причинам императорское послание попадает в руки князя Балатокова, который предотвращает организацию переселения. Известно, что Арцивян, который в 1817 г. прибыл в Черкесию, остается у своих единоплеменников. В 1832 году он обосновывается в Екатеринодаре, а после переселения черкесских армян в Армавир он также переезжает (1840) туда.

Таким образом, хотя и было царское повеление и покровительство, осуществить само переселение оказалось нелегким. Предполагалось продвигаться разновременно, не торопясь, незаметно приблизиться к левому берегу р. Кубани, потом с помощью русских перейти границу. Осуществлению этой операции могли способствовать и те черкесские племена, среди которых жило много армян и которые для расширения скотоводства намерены были спуститься с гор на левый берег Кубани, к русским границам.

До 30-х годов XIX в. переселение армян к Черноморью и русским границам Кубани не было массовым и организованным. Начиная с 30-х годов XIX в. военное начальство Кавказа приступает к осуществлению переселения закубанских армян па русскую сторону Кубани.

* * *

Первой из Черкесии вышла группа армян, проживавших среди хатукаевскнх племен. В 1828 г. хатукаевцы принимают русское подданство. В 1830 г. хатукаевцы под предводительством князя Джаангирея Киркана со своими аулами переводятся на левый берег Кубани, к северу от русской станицы Казанской. Армяне одновременно отдельным аулом поселяются южнее Кубани, напротив станицы Казанской, в местности. называемой Ушкондушко (Ушкундипс). Переселилось 33 двора. Сохранились сведения о том, что армяне оповестили черкесов, будто они поселяются на русских границах с целью развития меновой торговли. Вскоре черкесы, узнав об истинных намерениях армян, требуют возвращения. Армяне не соглашаются и остаются па прежнем месте.

Армянские новоселы неоднократно обращались к военным и духовным властям с просьбой о помощи, описывая трудное положение, в котором они находятся. 18 июля 1833 г. они вручают прошение начальнику Астраханской армянской епархии епископу Серовбе, в котором пишут: «Три года тому назад, выходя из среды черкесов, перешли к русским и поселились у реки Кубани, напротив станицы Казанской». И далее: «...Намерены были перейти на правый берег Кубани, но до сих пор остаются там...». Как выясняется из отчетного доклада священника Мартироса Гюльбекянца моздокскому церковному начальству (август 1833 г.), новопоселившиеся черкесские армяне вспоминают о прошении, посланном в 1825 г. русскому правительству, и решают послать военному начальству еще одно прошение.

У Гюльбекянца читаем: «Следующее прошение посылают жители Ушкундипса близ станицы Казанской. Легко можно их переправить на другую сторону Кубани, если придет приказ. Достаточно 40 казаков для переселения и охранения их»⁵⁶. Чтобы навсегда оградить армян от черкесских набегов, командующий Кубанской военной линией генерал Засс с 1839 году переселяет хатукаевских армян на место нынешнего Армавира. Следующей группой, которая переселилась к русской границе, была партия гяурхабльских армян. Гяур-хабл, или, по произношению черкесских армян, Джя-урхабл, был самым большим и многолюдным поселением в Черкесии. Он был расположен, на берегу реки Белой, на территории, заселенной темнргоевцами и абадзехами. Основное население Гяурхабла составляли армяне (по сохранившимся документам 50 дворов). Если считать, что каждый двор состоял из 5 членов (хотя патриархальные семьи были более многолюдными), то число армянского населения Гяурхабла приблизительно составляло 250 душ, может, и больше. Гяурхабл являлся как бы столицей черкесских армян. Все армянские священники, прибывавшие в Черкесию, своим первым долгом считали посетить сначала гяур-хабльцев и лишь потом другие армянские поселения.

Начиная с XIX в., в условиях религиозных гонений, положение армянского населения Гяурхабла постепенно ухудшается. Гяурхабльцы в своем прошении от 29 мая 1833 года пишут астраханскому и кавказскому епархиальному начальнику архиепископу Серов-бе: «Сыновья наши часто остаются некрещенными, потому что нет у нас своего священника». Они упоминают имя Мартироса Гюльбекяпца, который заботился об удовлетворении их духовных потребностей. Гяурхабльцы пишут и о прежней зажиточной и мирной жизни черкесских армян, описывают нынешние трудные условия, «живем, как пленники, среди инородцев». То, что армяне свою надежду на свободу, спасение и обеспечение связывали с Россией, явно видно из заявления гяурхабльцев М. Гюльбекянцу от 27 июня 1833 года: «Негде нам искать спасения, если не от милосердного и благочестивого государя императора Российского». Темиргоевский кннзь Джембулад Балатоков, под покровительством которого жили гяурхабльцы, в 1833 г.. решив со своими крестьянами переселиться на русские земли, продвинулся с берегов реки Белой к устью реки Лабы, где армяне с черкесами прожили совместно два года. В 1838 г., после гибели князя Балатокова, начинаются разбои и грабежи. Армяне отправляют своих делегатов к генералу Зассу с просьбой поселить их в надежном месте, па русской территории. Вскоре они переселяются в местность под названием Домбайтук, прямо против станицы Темишбекской.

Осенью 1838 г. к гяурхабльцам присоединилась новая группа армян—егерухаевпев. Обе группы вместе с хатукаевцами в следующем, 1839 году перешли в Армавир и образовали здесь одновременно с хатукаевским два самостоятельных квартала—Гяурхабльский и Егерухаевский.

Третьей группой поселенцев оказались вышеупомянутые егерухаевские армяне. Вскоре, после принятия русского подданства, в аулах егерухаевских племен, обитающих на левом берегу реки Лабы, по побуждению абадзехов, начинаются волнения. Дело дошло до угрозы сняться с мест и удалиться к непокорным горцам. Ф. Щербина и Е. Шахазиз эти возмущения объясняют недостатком соли и высокими ценами на нее. Во всяком случае, ни в одном официальном документе об этом ничего не говорится. Генерал Головин в рапорте от 30-го марта 1838 г. графу Чернышеву сообщает, что, прибыв в отряд, генерал Засс собирает узденей и егерухаевских старшин, успевает успокоить колеблющийся народ и вновь получает единодушные заверения в верноподданнических чувствах. Далее, говоря о егерухаевских армянах, Головин пишет: «Пользуясь изъявлениями безусловной покорности, генерал Засс приступил к переселению издавна живущих между егерухаевцами и темиргоевцами армян, которые, претерпев от владельцев своих разорение и будучи христианами, имели право на защиту нашего правительства. Однако же больших трудов стоило склонить хозяев аулов и выпустить из-под их власти армянские семейства, которые стали жертвой их корыстолюбия. Освобожденные армяне на этот раз числом превышают прежде переселенных на Кубань генералом Зассом, составляя до 250 семей. Он полагает поселить их за Кубанью близ р. Урупе, между Георгиевским и Прочно-Окопским укреплениями».

Летом 1838 г. егерухаевские армяне с помощью генерала Засса переселяются на левый берег Кубани и временно поселяются у станицы Темишбекской. Прожив здесь с гяурхабльцами примерно год, они в 1839 г. переселяются на территорию будущего Армавира, образовав здесь свои самостоятельный егерухаевскии квартал.

К этим трем группам присоединяется и четвертая, состоявшая из армянских семей, отдельно проживавших среди бжедухов и шапсугов. Эта группа называлась по имени своего предводителя—армянина уздена Джагупа (Акопа) Джантемиряна—группой Джагупа, а квартал поселения—Джагупхабл, то есть посад Акопа.

Итак, весной 1839 года, на левом берегу реки Кубани, напротив Прочно-Окопского укрепления, на участке, отделенном для черкесских армян, упомянутые выше четыре группы основывают свои самостоятельные кварталы: Гяурхабл, Хатукай, Егерухай и Акубхабл.

Переселение черкесских армян на русскую сторону осуществлялось в трудных для поселенцев условиях. Под защитой казачьих войск армяне удалялись от родных мест с надеждой на лучшее будущее. Караваны черкесских армян один за другим подходили к русским границам Кубани, преодолевая все трудности дороги. Насколько были трогательны встречи армян со своими единоплеменниками, видно из слов одного священника-очевидца: «Подъехал караван, о, боже мой, какая картина. Женщины и мужчины, жаждующие религии и креста, бежали вперемешку, падали на землю вокруг нас, плакали, кричали от радости, хватаясь за нас, они целовали нас и клали свои руки на глаза, опять целовали. Мы не видели такой потрясающей сцены, не видели таких верующих. Дрогнувшим голосом несколько часов говорил и утешал Тер-Петрос. Переводили Тер-Арутюн или архимандрит Карапет. Женщины обнимали и целовали своих детей, утешая их словами «эрмени, эрмени», крепко прижимали к груди».

Об основании армянского поселения более подробно сообщает генерал Засс начальнику астраханской армянской епархиальной консистории архиепископу Серовбе. Генерал пишет: «Уже несколько лет, как используя все благоприятные моменты, успел переселить 300 семей армян из горных районов на равнины Кубани, которые поселились на левом берегу р. Кубани напротив Прочно-Окопского укрепления, и с военной и с гражданской стороны они всем обеспечены».

Новое поселение представляло собой местность, где ранее бродили многочисленные стада крупного и мелкого рогатого скота, принадлежащие кочевникам-ногайцам и черкесским племенам. Местность была подобрана почетными стариками—черкесскими армянами и военным начальством. В двух километрах от «Армянского аула» находилось Прочно-Окопское укрепление. С другой стороны, на юге, на берегу реки Уруп возвышалось Георгиевское укрепление, а с третьей, на западе, на границе черкесов у реки Лабы—новая военная оборонительная линия. Соседство с мирными горскими племенами обеспечивало мирную жизнь армянского населения. Выбор местности был правилен и в отношении перспектив экономического развития. Восточнее армянского поселения находилась Ставропольская губерния с достаточно развитой по тому времени экономикой. Ставропольская губерния на юго-западе примыкала к Терской области, а с северо-запада, востока и юга—к богатой Кубанской области. Наличие тучного чернозема открывало огромные возможности для занятия скотоводством и земледелием.

Своеобразный интерес представляет название нового поселения. Ростом-бек Ерзынкян об этом пишет так: «Благодетель армян генерал Засс предложил инспектору-священнику (П. Патканяну.—Л. П.) отыскать подходящее название для нового поселения. Инспектор-историк сперва предложил название Айкашен, но черкесские армяне не согласились, так как по-черкесски слово «айк» означает собака, потому и назвали поселение Армавир, по названию столицы армян-гайказу-нидов». Новое армянское поселение вначале не имело названия, но так как было заселено армянами, то называлось «Армянским аулом». Е. Шахазиз пишет, что лишь в 1843 г. по ходатайству священника армянской церкви Тер-Петроса Патканяна поселение стало называться Новый Армавир, в честь старейшей армянской столицы. В. Григорян, после обстоятельного изучения сохранившихся документов, пришел к заключению, что крестным отцом Армавира был благотворитель армянских церквей Кубанской области, священник Ставропольской церкви Петрос Патканян, а не Габриел Пат-канян, как ошибочно считали Г. Никогосян и писатель Р. Патканян.

Дата присвоения названия поселению (1843 г.), упомянутая Е. Шахазизом, не соответствует истине. Название «Армавир» не упоминается ни в одном из сохранившихся документов до 1848 г. Во многих прошениях, заявлениях, многочисленных донесениях и официальной переписке черкесских армян встречается лишь название «Армянское село», «Армянский аул». И только в 1848 г., согласно прошению, написанному по указанию Петроса Патканяна, Нерсес Аштаракеци получил разрешение от Кавказского наместника переименовать Армянский аул в Армавир.

С историей черкесских армян тесно связано имя адмирала Лазаря Марковича Серебрякова (Казар Маркосович Кюмушли-Арцатагорцян), который в течение двадцати лет (с 1837 г.) играл видную роль в борьбе за упрочение России на восточном берегу Черного моря. Л. ДА. Серебряков всеми силами старался помочь также и своему народу. Он постоянно проявлял заботу о черкесских армянах, которые, по его же словам, уже стали терять свой национальный облик. (Многие из черкесских армян, как известно, и после основания Армавира продолжали жить в горах).

Опираясь на моральную поддержку католикоса всех армян Нерсеса Аштаракеци, Серебряков по своей инициативе собрал разбросанных по горам армян в Новороссийске и Анапе, позаботился об их благоустройстве. По словам очевидца, он даже «имел среди горских армян своих верных агентов». Все это привело В. Микае-ляна к выводу о том, что «не было бы ошибочным считать, что Л. М. Серебряков, имеющий сношения с начальником Кавказской линии и основателем армавирского армянского поселения генералом Зассом, также способствовал основанию нового армянского поселения (Армавира) на Северном Кавказе».

Как выясняется из писем Л. Серебрякова, после основания Армавира он стремился привлечь остальных черкесских армян в малонаселенный Армавир.

Итак, в 1839 г. основывается еще одна армянская колония на Северном Кавказе. Для армян, осевших в Армавире, начинается новая, интересная событиями жизнь.