Из дорожного альбома. Армавир.

Из книги С. Н. Ктиторова

к содержанию

Вечерело, когда я впервые ехал по улицам Армавира. И с любопытством озирался по сторонам. При первом знакомстве с городом испытываешь то же ощущение, что и при первом знакомстве с человеком. Хочется подойти ближе и заглянуть в лицо. Каково оно: интересно или скучно, значительно или неоригинально.

Первое впечатление от Армавира было таково: чертовски деловой город. Куда ни глянь - банк. Весь город из конца в конец в четверть часа объехать можно - а банков - видимо-невидимо. Кажется, на первый взгляд, будто в Армавире тем и занимаются, что барыши подсчитывают. «И откуда такая уйма деньжищ в Армавире» - подумал я, читая золотые надписи одну за другой. А на утро я воочию убедился, что первое впечатление мое о большой деловитости Армавира оказалось правильным.

И в самом деле: здесь времени зря не теряют. Здесь «дело» делают. Составляют капиталы, двигают торговлю и промышлен­ность - и как промышленному центру - Армавиру принадлежит еще огромное будущее...

Начал я говорить об Армавире, а думал об армавирцах. Что мне Армавир и что я Армавиру? Ну - будет он крупным городом. Увеличится годовой оборот его торговли с 150 миллионов до миллиардов. Превосходно! Да здравствует российская промышлен­ность! Не увеличится, останется на том же уровне - грустно, конечно, но это еще не причина для того, чтобы слезы лить.

Но вот армавирцы, живые люди, братья мои и сестры - они близки моему сердцу и о них-то именно хотелось написать несколько строк. Их судьба горячо интересует меня, проезжего человека, который сегодня здесь, а завтра - там, где-нибудь за тысячу верст. И это потому, что из Армавира я увезу с собой сложное чувство каких-то смутных сожалений...

Каков город - таковы и люди. Ибо душа города (а у каждого города есть своя душа) - коллективная душа людей. И вот, кажется мне, что деловитость, все эти банки, реестры, ресконтро и гроссбухи, заели, иссушили живую человеческую душу. Нет в Армавире живых людей из плоти и крови, которые могут заниматься пламенно, восторгаться, влюбляться, совершать безумные поступки. А есть только дельцы, строгие, суровые, застегнутые на все пуговицы, с глазами, лишенными всякого блеска и совсем не умеющие улыбаться.

В Армавире мало смеха. В Армавире мало веселья. И это не потому, что мы переживаем тяжелое и тревожное время, когда смешливость оскорбляет. Нет, мне думается, что веселье, душевная отзывчивость, «душа на распашку», экспансивность - все это не в натуре армавирца. Он холоден и расчетлив. Аккуратен и трезв. Он, вероятно, даже в нетрезвом состоянии способен рассуждать весьма трезво. И даже тогда, когда женщина поцелует его в губы (момент, в который живой человек должен забыть суконнейшие думы о дебете и кредите) - даже в это короткое мгновение армавирец - так мне представляется - не перестает, все-таки соображать о своих торговых операциях.

Так заела его деловитость. Так засушила его коммерция. Так прочно присосал его прилавок с аккуратно расставленными толстейшими фолиантами, в великолепнейших переплетах -сверху до низу, заполненными цифрами, цифрами, цифрами...

Армавир мало читает. Армавир ничем не увлекается. В Армавире нет искусства, нет общественности, нет даже потребностей в общении. Заезжая труппа поставит спектакль - армавирец придет, позевывает и подумает про себя: «в электро­биографе занятней». Заезжий лектор остановится - лекцию захочет прочесть - армавирца надо силой тащить, а сам он ни за что добром не пойдет. Потому что лектора армавирец привык не слушать, а смотреть. Провезут теленка о трех головах - с удовольствием посмотрит: диковина. Приедет прогремевшая знаменитость, тоже любопытно. Все-таки лестно: посмотреть надо. Нельзя не посмотреть. Ну, а просто поразмыслить, подумать, поинтересоваться - нет, увольте - это не в духе армавирца...

И даже великие дни, которые мы переживаем, потрясающие по своему значению... не нарушили деловой безмятежности Армавира...

Вяч. Полонский-Гусин.

Отклики Кавказа. Армавир, 1914. № 245 (2 ноября).

_______

Прим. админа:  Подобные же мысли посещали и меня.