Армавирский сайт история карты справочник информация  

86137.ru - сайт про город Армавир

 

О городе

Фото

Фото

Истории и мысли

Форум

Рассылка

Обратная связь

 

 

 

 

 

 

ДК АПЗ

Рассказы для армавирских детей 1960-1970 гг.

Владимир Шнайдер

 

Наша школа располагалась буквально в одном квартале от Армавирского приборостроительного завода, известного в обиходе как АПЗ или Армалит. Родители многих моих одноклассников работали на этом заводе. Эти обстоятельства, вероятно, были причиной того, что мы стали его подшефными. Так было принято в эпоху развитого социализма и лозунгов типа «Народ и партия едины» и «Слава человеку труда».

В чем конкретно выражалась шефство Армалита над нашей школой? Лично для меня – в двух моментах. О первом из них я помню довольно мало: раза два нас водили на экскурсию по территорию завода. Большие цеха больших предприятий оказывали на меня гнетущее впечатление. Кроме того, Армалит был старым заводом, возникшим ещё в XIX в. Разумеется, его многократно достраивали и перестраивали, но от этого он не становился более праздничным на вид. Если попытаться охарактеризовать мое впечатление от заводского цеха одним словом, то я выбрал бы «серость». Все там было каким-то тусклым и засаленным, покрытым ржавой пылью и многими слоями масляной краски. Наверное, для кого-то имеет значение искрящийся поток расплавленного металла (плавильные печи были в АПЗ), возможно кого-то увлекала романтика заводского труда, если она есть. Я допускаю, что принадлежность к рабочему классу в те времена была предметом гордости, и прошу простить меня тех, для кого это действительно так. Однако я был ребенком, и меня все это вообще не воодушевляло, а многое из того, что привлекало людей в столь неприглядное место, было и вовсе непонятным.

В общем, впечатлений о самом заводе у меня осталось немного, чего нельзя сказать о его доме культуры. Он был связан со вторым моментом нашего подшефного состояния. Начиная с четвертого класса, практически все ученики нашей школы должны были посещать занятия в хоре или танцевальном кружке, которые действовали в ДК АПЗ. В предыдущем предложении ключевым является слово «практически», так как для многих, и для меня в том числе, оно было предметом напряженных размышлений, суть которых сводилась к поиску способа избежать хора и танцев. Например, твое свободное время могло быть занято чем-то очень важным. Кружок по изучению азбуки Морзе, или что-то в этом же духе, завучем по воспитательной работе чем-то важным не считались. И даже если ты посещал музыкальную или художественную школу, то это надо ещё посмотреть, что ты там за художник или баянист. А то давай, развивай свои творческие наклонности в ДК АПЗ. Можно было ходить в спортивную секцию, но тут тоже действовали похожие правила. Короче говоря, школа должна была оправдать свою подшефность и загнать в армалитовский ДК как можно больше «хористов» и «танцоров».

Что предпочесть и кем из них стать – вот первая важная дилемма, которая возникла передо мной в четвертом классе. В пользу танцев говорили два обстоятельства, а в пользу хора ни одного. Во-первых, у меня не было голоса, хотя, как выяснилось позже, это было не так уж и важно. А во-вторых, у меня уже был опыт танцора. Когда мне было 8 лет, мать решила отдать меня на балет. Представляете, в Армавире в начале 70-х годов была такая возможность. Вероятнее всего, только что открывшийся и совсем ещё новенький, как говорится, пахнущий свежей краской городской дворец культуры каким-то образом заполучил молодого преподавателя балетного мастерства. Мать откуда-то об этом узнала, и вскоре я оказался в танцевальном классе городского ДК. Он находился (а может и находится) на втором этаже в самом дальнем крыле от главного входа. Класс казался мне огромным, он был весь в зеркалах, а вдоль трех стен тянулись танцевальные станки – два ряда деревянных поручней. Справа от входа, в конце помещения были две раздевалки – маленькие ниши с покрашенными стенами, без дверей и окон. Мальчиков было только двое. Второй танцор был на год или два старше меня. Из всей группы я запомнил только моего товарища по несчастью и ещё одну девочку. У неё было артистическое имя, которое, наверное, хорошо подходило бы будущей звезде балета – Сабина. Больше по имени я никого не запомнил. К периоду нашего первого публичного выступления я остался в коллективе единственным представителем мужского пола. Это выступление случилось на фестивале «Кубанская весна», который в те годы имел широкий размах и большой зрительский интерес. Мы выступали на летней эстраде городского парка. Вечер тогда был очень тёплым. Мне нравилась летняя эстрада, особенно зрительские ряды. И совершенно непонятно, как могло оказаться заброшенным и забытым такое уютное место, к тому же расположенное в самом центре города.

Изо всех сцен, на которые мне когда-либо приходилось выходить, я почему-то лучше всего запоминал их пол. Чаще всего он был дощатый и старый. Казалось, что его мыли уже сто тысяч раз. Прожекторы светили в лицо, зрителей было не видно, и мы с успехом оттанцевали свой номер. Вскоре после этого я покинул балетный кружок, не выдержав своего одиночества.

Таким образом, к четвертому классу я уже знал, что такое батман, релеве и пять танцевальных позиций. Так я оказался на танцах.

Однако это не было моим первым знакомством с ДК АПЗ. Ещё в начальной школе мы ходили в этот клуб на новогодние елки. Здание казалось мне необъятным, оно сохраняло величие тех времен, когда его посещали звезды Ла Скала и сам основатель цирковой династии Дуровых. До того, когда открылся городской дворец культуры, именно здесь был самый вместительный в городе концертный зал. Елку устанавливали именно в нем, сдвинув к стенкам тройки деревянных кресел с покрытыми дерматином сидениями и спинками. Но больше всего мне запомнился просторный холл, прямо напротив концертного зала. Он был отделен от коридора рядом из двух или трёх колонн, и именно там мы садились прямо на пол и смотрели мультфильмы, которые проецировали на одну из стен.

На втором этаже, сразу напротив выхода с лестницы, была доска почёта работников Армалита. А прямо над сценой висел овальной формы рельеф, представляющий собой портрет какого-то человека в профиль. Долгое время мы были убеждены, что это Сталин. В то время ещё кое-где попадались на глаза огрехи в работе местных партийных органов, не углядевших или плохо замаскировавших наследие периода культа личности. Но потом выяснилось, что это был Горький. Впрочем, я до сих пор сомневаюсь, что это так. Может быть, просто горком партии принял решение с такого-то числа, такого-то года считать портрет Сталина в ДК АПЗ портретом Горького. А что? Я бы не удивился.

Вот, собственно говоря, почти и всё, что я запомнил до того момента, когда мне суждено было переступить порог армалитовского ДК уже в качестве члена танцевального кружка.

Добираться от дома до клуба было далеко. Для этого мне нужно было перейти ефремовский скверик и на остановке, прямо напротив 10-ой школы, сесть на автобус. Мне подходили 9-ый и 15-ый маршруты. «Девятки» были ЛАЗами с круглыми выпученными фарами, округлым же корпусом и двумя четырехсекционными дверями вполне прямоугольной формы. «Пятнадцатые», насколько мне помнится, были представлены автобусами модели «Икарус», уже не такими округлыми и выпученными как ЛАЗы, но еще далекими от тех, которые и сегодня заполняют значительную часть междугородных маршрутов. Те Икарусы были белого цвета с красной продольной полосой посредине корпуса.

Чаще всего я ездил на «девятке». Платил свои пять копеек за проезд, и если была возможность, садился у окна. Присвистнув и прихлопнув дверями, автобус трогался. Водитель объявлял следующую остановку: «Табачная фабрика». За окном оставались мрачные двухэтажные «армалитовские» дома, представлявшие в те годы царство коммунальных квартир, внушавших мне примерно такие же чувства, как и сам Армалит. Потом мы проезжали стадион, затем довольно уютный квартал маленьких одноэтажных домиков и останавливались на «табачке», мало изменившейся не то чтобы за последние 30-40 лет, а вообще за всё время своего бесконечно долгого существования.

На следующем участке маршрута самыми значимыми для меня ориентирами были косточковый цех, старое трехэтажное здание какого-то общежития и детская поликлиника. В косточковом цехе работал один из наших соседей – довольно странный тип. Общежитие привлекало мое внимание годом своей постройки, который был выложен деревянными планками (!) в верхней части фасада – 1933 г. Здание из старого красного кирпича, потускневшего и потемневшего от времени, казалось ещё более темным из-за высоких и густых деревьев перед ним. Оно как будто вырастало прямо из тротуара и выглядело каким-то одиноким и несчастным. Усугубляло дело то обстоятельство, что построено оно было в 1933 году. Эта дата мне была хорошо знакома с детства и отличалась от остальных дат, имевших празднично-мемориальный характер, тем, что была очень личной. Страшный голод на Кубани непосредственно и очень сильно коснулся семьи моей матери. Бабушка похоронила в тот год буквально всех близких, и часто вспоминала об этом, например, когда сметала крошки со стола в свою ладонь, когда ругала нас за то, что мы выбрасывали несвежий хлеб, когда играя в лото, вытаскивала 33-ий бочонок… Я был убежден, что в тот год было не до строительства, однако этот дом опровергал мои представления, что удивляло.

На улице Кирова автобус сворачивал налево и останавливался на остановке «Сквер Пушкина», напротив соответствующего сквера. Далее «девятка» ныряла в тоннель и начинался «город». Автобус огибал справа центральную площадь, пересекал улицу Ленина, оставляя позади магазин «Петушок» и пельменную, а затем останавливался возле парикмахерской «Локон». Здесь мне надо было выходить.

Чаще всего я был совершенно один. И почему-то мне кажется, что все время была поздняя осень.

Я брел вниз по улице Кирова до Комсомольской, потом сворачивал, и в итоге достигал ДК АПЗ. По парадной лестнице с длинными пролетами в обрамлении выкрашенных белой краской гипсовых перил я поднимался на самый верх. На третьем этаже справа был вход в танцевальный зал. Точнее, сначала был вход в темный узкий коридор, с одной стороны которого была раздевалка. Это светлое и просторное помещение меня настораживало тем, что было общим для всех, и хотя, в отличие от балетного кружка, мальчиков здесь было много, я всё равно стеснялся.

Я не входил в раздевалку, потому что нашел для себя другое место. По центру лестничной площадки третьего этажа была большая двухстворчатая дверь. Однажды я приоткрыл её и увидел просторный полупустой зал с огромным окном в противоположном конце и роялем перед ним. Окно не придавало помещению вида светлого и солнечного, и без искусственного освещения здесь царил полумрак и зябкость. Наверное, потому что всё время была поздняя осень.

За этой дверью, не ступив и двух шагов внутрь, я переодевался, оставаясь в итоге в трикотажном темно-синем спортивном костюмчике с растянутым воротом и оттопыренными коленками. На ноги я надевал привычные чешки и, стараясь быть незамеченным, выходил. Я на что-то складывал свои вещи. То ли это был стул, то ли небольшой стол, то ли ещё какой-то предмет, удобно поставленный кем-то прямо около двери. Эта комната всегда была открыта, и лишь однажды я застал в ней людей. Это были две женщины, которые сидели у рояля. Я не разглядел их лиц. В сумрачной комнате на фоне окна, они казались мне темными и бесцветными силуэтами. Они на секунду прервали свой разговор, кажется, обернулись на меня, а потом продолжили. Я потихоньку переоделся и прошмыгнул в коридор.

Танцевальный уклон в ДК АПЗ был, можно сказать, народным. Мы танцевали какие-то польки, гопаки и т.п. Нашим преподавателем была более взрослая женщина, чем та, которая приучила меня к балету. Она сидела в левом от входа углу зала за черным роялем, сама играла на нем и одновременно командовала нами. Чаще всего танцы были массовыми с невыразительными парными действиями. То есть мне мало приходилось танцевать с кем-то из девочек. Меня это радовало, потому что я очень стеснялся брать их за талию, иногда оставляя руку как бы в подвешенном состоянии. Выступали мы преимущественно на сцене того же ДК, и к исходу учебного года я стал тяготиться этим занятием.

В пятом классе, не без помощи родителей, мне удалось откреститься от танцев, под предлогом того, что я записался в футбольную секцию. Это был не первый мой спортивный опыт, и как все предыдущие и последующие продлился он не больше года. В общем, к шестому классу я снова оказался в цепких объятьях завуча по воспитательной работе, личностные качества которого, усиленные посулами отвратительной характеристики, заставили меня вновь призадуматься о творчестве. Видимо, утвердившись в мысли, что с танцами покончено уже навсегда, я решил пойти в хор, хотя, как сказал выше, никаких предпосылок к этому не было.

Хор репетировал на втором этаже в помещении, расположенном, сразу под танцклассом. Все были поделены на солистов, а также на первый и второй голоса. Если бы был третий голос, то я пел бы именно в этой группе. Во время выступлений я стоял на самом верху подмостков, и я уверен, что наша руководительница была бы мне благодарна, если бы я просто открывал рот, однако в те времена это ещё не считалось обычным делом на эстраде, и я честно доставлял окружающим страдание.

В этот период мы повзрослели и посмелели, и нам стали доступны такие места ДК АПЗ как балкон и крыша. Вид с балкона концертного зала был шикарным. Потолок зала был очень высоким. Балкон прилегал к противоположной от сцены стене, огибал угол и тянулся вдоль той стены, в которой были входные двери, чуть не до самой сцены. Изящной формы обрамления с лепниной в то время ещё не выглядели чудовищно.

Но более всего мне нравилась крыша. На неё вел вполне приличной высоты выход из торца коридора, по которому мы попадали на балкон. На первый взгляд в крыше не было ничего примечательного, кроме того, что обычной крышей она была только на две трети. А вот одну треть занимала совершенно плоская площадка, в окружении живописных перил. Рассказывали, что раньше здесь было кафе или танцплощадка. Когда раньше? Насколько раньше? Что за кафе? Кто сюда ходил? Как и с кем ходил? Какой была музыка? Как стояли столики? О чем говорили люди? Почему закрыли это заведение? Эти вопросы будили моё воображение, а вкупе с живописным видом крыш центральных кварталов города, создавали романтическое настроение. Я не искал ответов на эти вопросы, их было достаточно самих по себе.

После шестого класса родителям удалось отбить меня от хора под предлогом трудностей в учебе и нехватки свободного времени, а может быть и под каким-либо другим. Так или иначе, но ДК АПЗ на какое-то время выпал из поля моего зрения.

Я бывал там эпизодически и позже. Помню, как однажды зимним вечером целым молодежным хороводом, состоявшим из несложившихся, полусложившихся и сомневающихся пар, мы ввалились в ДК АПЗ, чтобы посетить открывшееся там кооперативное кафе с коктейлями, в которых плавало подтаявшее мороженное, и с видеомагнитофоном, по которому крутили сначала «Тома и Джерри», а потом фильм про Индиану Джонса.

А ещё некоторое время спустя, я оказался в ДК АПЗ, будучи невероятно увлеченным одним творческим проектом, для которого требовалось репетиционное помещение. Нам предоставили тот самый танцкласс. И зеркала и станки – всё оставалось таким же. Не было только рояля и не было танцующих детей. Это было время, когда разваливался завод Армалит, наступали его последние дни. Уже было не до клуба, и он дрейфовал, казалось, сам по себе. Всё ветшало.

Когда для меня закончился тот самый проект, из-за которого я застал увядание некогда именитого заведения культуры, я отдалился от ДК АПЗ, и отдалился надолго.

За время моего отсутствия зданием бывшего клуба исчезнувшего Армалита заинтересовался Кубанский госуниверситет, привел его в порядок и разместил там свой филиал, ютившийся до того на промышленной окраине города. Так и закончилась история ДК АПЗ, хотя ещё довольно долго на его фасаде, на самом-самом верху, над пятью небольшими полукруглыми окошками можно было разглядеть пятиструнную лиру с двумя развевающимися лентами, на которых красовалась надпись «клуб завода Армалит».

 

 

Вернуться к списку рассказов

 


Комментарии:

Сообщение от: гост испытания грунтов
I really like it when folks get together and share ideas. Great site, stick with it!| а


Добавить комментарий

Ваше имя:

Текст комментария:

Антиспам: Дecять плюc 3 добавить ceмь (ответ цифрами)

Введите ответ (цифрой):